Как сооб­ща­ют авто­ры бюл­ле­те­ня «Комментарии о госу­дар­стве и биз­не­се» от «Центра раз­ви­тия» ВШЭ, впер­вые за пери­од с рас­па­да СССР рецес­сия в России ока­за­лась мяг­че, чем в мире в целом.

В миро­вой эко­но­ми­ке в про­шлом году наблю­да­лась силь­ней­шая с сере­ди­ны ХХ века рецес­сия (по пред­ва­ри­тель­ным оцен­кам МВФ, ВВП сни­зил­ся на 3,5%). При этом рос­сий­ский ВВП сни­зил­ся все­го на 3,1%, что даже луч­ше, чем в 2009 году, когда, по оцен­кам ана­ли­ти­ков, ВВП упал на 7,8%.

Получается, что, даже несмот­ря на паде­ние цен на нефть, Россия пере­жи­ла более мяг­кую рецес­сию, чем мир в целом.

Что повли­я­ло на дан­ный резуль­тат? Своими мыс­ля­ми делит­ся член ВКС Партии пря­мой демо­кра­тии Борис Чигидин:

Ключевые фак­то­ры паде­ния наше­го ВВП: поте­ри на энер­го­но­си­те­лях (силь­но про­сев­ших не толь­ко по цене, но и по объ­е­мам добы­чи и экс­пор­та, без чего дина­ми­ка ВВП была бы очень близ­ка к нуле­вой) и след­ствия из прак­ти­че­ски тоталь­но­го лок­дау­на про­шлой вес­ной. Ключевой фак­тор паде­ния ВВП в стра­нах, чьим эко­но­ми­кам при­шлось хуже нашей: след­ствия из прак­ти­че­ски тоталь­но­го лок­дау­на, стар­то­вав­ше­го про­шлой вес­ной и с неко­то­ры­ми не слиш­ком дол­ги­ми пау­за­ми, как пра­ви­ло, для­ще­го­ся до сих пор.

Относительный при­рост общей смерт­но­сти в России по ито­гам про­шло­го года ока­зал­ся при­мер­но на уровне наи­бо­лее постра­дав­ших от пан­де­мии стран пер­во­го и вто­ро­го мира (и замет­но выше менее постра­дав­ших стран). Абсолютный при­рост госу­дар­ствен­но­го дол­га России по ито­гам про­шло­го года на порядок-полтора ниже, чем в США, ЕС или Китае, а отно­ше­ние госдол­га к ВВП – во мно­гие разы ниже, чем у всех пере­чис­лен­ных (при этом сле­ду­ет пом­нить, что уров­ни паде­ния ВВП, кото­рые пока­за­ли стра­ны Запада, достиг­ну­ты за счет бес­пре­це­дент­но­го в мир­ное вре­мя роста дол­гов – без тоталь­но­го зали­ва­ния про­блем све­же­эми­ти­ро­ван­ны­ми день­га­ми дина­ми­ка их ВВП была бы мно­го хуже). Состояние обще­ствен­ной пси­хи­ки в стра­нах, пора­жен­ных мно­го­ме­сяч­ны­ми лок­дау­на­ми, несо­по­ста­ви­мо хуже, чем в сего­дняш­ней России – для это­го выво­да доста­точ­но срав­нить коли­че­ство, пово­ды и содер­жа­ние эпи­зо­дов мас­со­вых бес­по­ряд­ков за послед­ние 12 меся­цев там и здесь.

Как видим, в осно­ве анти­ко­вид­ных стра­те­гий России и Запада нахо­дит­ся опти­ми­за­ция по совер­шен­но раз­ным пара­мет­рам. Ни одно из этих реше­ний нель­зя назвать опти­маль­ным – про­сто пото­му, что в усло­ви­ях, когда самую первую ата­ку виру­са не уда­лось отбить, допу­стив его для­ще­е­ся мас­со­вое рас­про­стра­не­ние в попу­ля­ции, хоро­ших реше­ний быть уже не может, и оста­ет­ся лишь выби­рать, чем пожертвовать.

Ну а чья стра­те­гия ока­жет­ся эффек­тив­нее в целом, пока­жет толь­ко вре­мя, при­чем доволь­но дол­гое, по мень­шей мере несколь­ко лет. Потому что мы выбра­ли запла­тить основ­ную часть цены сра­зу, а зару­беж­ные парт­не­ры боль­шую часть сво­ей цены берут взай­мы у буду­ще­го – и толь­ко буду­щее пока­жет, под какой имен­но про­цент. Причем к послед­стви­ям для обще­ствен­но пси­хи­ки ска­зан­ное отно­сит­ся даже боль­ше, чем к рез­ко­му росту долгов.