В рос­сий­ской прес­се появи­лись сооб­ще­ния о том, что пре­зи­дент США Джо Байден объ­явил режим чрез­вы­чай­ной ситу­а­ции в обла­сти наци­о­наль­ной без­опас­но­сти, вызван­ный дей­стви­я­ми России.

Байден выпу­стил заяв­ле­ние, в кото­ром сооб­щил об изда­нии ука­за «о наци­о­наль­ной чрез­вы­чай­ной ситу­а­ции в свя­зи с нети­пич­ной и чрез­вы­чай­ной угро­зой наци­о­наль­ной без­опас­но­сти, внеш­ней поли­ти­ке и эко­но­ми­ке Соединенных Штатов, кото­рую пред­став­ля­ют опре­де­лен­ные пагуб­ные дей­ствия пра­ви­тель­ства Российской Федерации».

Данный режим слу­жит осно­ва­ни­ем для вве­де­ния санкций.

О том, поче­му санк­ции потре­бо­ва­лось пред­став­лять имен­но в такой фор­ме, рас­ска­зы­ва­ет гене­раль­ный сек­ре­тарь Партии пря­мой демо­кра­тии Олег Артамонов:

С жур­на­ли­ста­ми тра­ди­ци­он­но игра­ют злую шут­ку труд­но­сти пере­во­да: там, где в рос­сий­ской прес­се появи­лась «чрез­вы­чай­ная угро­за» и «чрез­вы­чай­ное поло­же­ние» (сло­ва, для рос­си­я­ни­на зна­ча­щие прак­ти­че­ски готов­ность к войне), в ори­ги­на­ле – соче­та­ние фор­маль­ных фор­му­ли­ро­вок в одних местах с жела­ни­ем их вся­че­ски избе­жать в других.

Во-первых, «unusual and extraordinary threat» – это несколь­ко нестан­дарт­ная фор­му­ли­ров­ка, кото­рую пра­виль­нее пере­ве­сти как «необыч­ная угро­за», нечто, с чем США яко­бы ранее не стал­ки­ва­лись. Плюс не надо забы­вать, что угро­за – это лишь потен­ци­аль­ная опас­ность, то есть, такая фор­му­ли­ров­ка не пред­по­ла­га­ет, что даль­ше Президент потре­бу­ет «начать бом­бар­ди­ров­ку через пять минут». Красивые, яркие, но не озна­ча­ю­щие ниче­го кон­крет­но­го слова.

Во-вторых, если в России чрез­вы­чай­ное поло­же­ние – это нечто, тре­бу­ю­щее немед­лен­ной моби­ли­за­ции всех сил, то в США «national emergency» – в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни фор­маль­ность, необ­хо­ди­мая для при­ня­тия тех или иных ука­за­ний по лич­ной ини­ци­а­ти­ве Президента, в обход тра­ди­ци­он­ных мед­лен­ных бюро­кра­ти­че­ских и зако­но­твор­че­ских путей. Как сооб­ща­ет нам Википедия, впер­вые «чрез­вы­чай­ное поло­же­ние» в такой фор­ме было объ­яв­ле­но Вудро Вилсоном в 1917 году по пово­ду нехват­ки тон­на­жа гру­зо­вых судов. В даль­ней­шем national emergency объ­яв­ля­лась по самым раз­ным пово­дам, от войн до заба­стов­ки поч­то­вых работ­ни­ков. Иногда подоб­ное ЧП забы­ва­ли отме­нить – и оно дей­ство­ва­ло деся­ти­ле­ти­я­ми, несмот­ря на мно­го­крат­но изме­нив­ши­е­ся обстоятельства.

В общем, как обыч­но: не жела­ю­щие силь­но вни­кать в смысл жур­на­ли­сты баналь­ным дослов­ным пере­во­дом пре­вра­ти­ли яркую, но содер­жа­тель­но зауряд­ную речь Байдена чуть ли не в собы­тие века.

Почему Байден пред­ста­вил новые санк­ции имен­но в такой фор­ме? Для пони­ма­ния это­го необ­хо­ди­мо учи­ты­вать, что анти­рос­сий­ские санк­ции США име­ют крайне мало отно­ше­ния к поли­ти­че­ско­му строю в России и даже к его внеш­не­по­ли­ти­че­ским дей­стви­ям – в кон­це кон­цов, сотруд­ни­ча­ют США и с сауди­та­ми, и с рядом дру­гих не очень при­ят­ных режи­мов. Это, с одной сто­ро­ны, инстру­мент эко­но­ми­че­ско­го дав­ле­ния и борь­бы за вли­я­ние на меж­ду­на­род­ной арене, а с дру­гой – внут­рен­нее шоу, при­зван­ное пока­зать аме­ри­кан­ско­му изби­ра­те­лю, во-первых, чёт­кий образ внеш­не­го вра­га, во-вторых, непо­ко­ле­би­мую волю к побе­де над ним.

Ну и так как зна­чи­тель­ная часть пред­вы­бор­ной рито­ри­ки Байдена стро­и­лась на том, что Трамп с Путиным борол­ся недо­ста­точ­но, а то и вовсе даже не борол­ся, то сей­час новая коман­да про­сто демон­стри­ру­ет, что Президент сам, лич­но, недрог­нув­шей рукой – и про­чая, и про­чая. Отечество в чрез­вы­чай­ной опас­но­сти, но Джо Байден спе­шит на помощь.