Что не так с переработкой мусора в России

Знаете ли вы, что каж­дый рос­си­я­нин в сред­нем про­из­во­дит до 400 кг ком­му­наль­ных отхо­дов в год? Примерно поло­ви­на того, что мы выки­ды­ва­ем, – упа­ков­ка от при­об­ре­та­е­мых про­дук­тов. Еще недав­но этот мусор цели­ком и пол­но­стью скла­ди­ро­ва­ли на поли­го­нах, где пище­вые отхо­ды, раз­ла­га­ясь, выде­ля­ли горю­чее веще­ство – метан, что при­во­ди­ло к пожа­рам, в ходе кото­рых выде­ля­лись ток­сич­ные веще­ства, в том чис­ле диок­си­ны. Площадь сва­лок на тер­ри­то­рии России состав­ля­ет 4 млн гек­та­ров, что срав­ни­мо с пло­ща­дью целой Швейцарии. Что же делать? Требуется пере­ра­ба­ты­вать то, что попа­да­ет на поли­го­ны, пред­ла­га­ют уче­ные, тогда пло­ща­ди мусор­ных сва­лок ста­нут мень­ше. Снижать избы­точ­ное потреб­ле­ние, раз­ви­вать про­из­вод­ство това­ров из вторсырья.

Кстати, в ЕС отхо­дов на душу насе­ле­ния еще боль­ше: по дан­ным Eurostat, там про­из­во­дит­ся око­ло полу­тон­ны отхо­дов в пере­сче­те на чело­ве­ка. Но при этом 48% в 2019 отхо­дов там пус­ка­ют в пере­ра­бот­ку и ком­по­сти­ро­ва­ние. Лидером в пере­ра­бот­ке ком­му­наль­ных отхо­дов в Евросоюзе счи­та­ет­ся Германия, пере­ра­бо­тав­шая в 2019 году 67% отхо­дов, сооб­ща­ет РБК.

Для сни­же­ния доли непе­ре­ра­ба­ты­ва­е­мо­го мусо­ра в Евросоюзе были при­ня­ты спе­ци­аль­ные нор­мы зако­но­да­тель­ства и реа­ли­за­ция стра­те­гий по недо­пу­ще­нию отправ­ки орга­ни­че­ской фрак­ции муни­ци­паль­ных отхо­дов на свалку.

Россия тоже хоте­ла бы перей­ти на эко­но­ми­ку замкну­то­го цик­ла, для чего премьер-министр Мишустин соби­ра­ет­ся сти­му­ли­ро­вать исполь­зо­ва­ние биз­не­сом эко­упа­ков­ки и отказ от про­дук­ции, не при­год­ной для пере­ра­бот­ки. Также нам тре­бу­ют­ся как меро­при­я­тия по сокра­ще­нию объ­е­мов отхо­дов, так и сти­му­ли­ро­ва­ние насе­ле­ния соби­рать мусор раз­дель­но (напом­ним, что с этим тоже есть ряд слож­но­стей), а госу­дар­ство долж­но под­дер­жи­вать науч­ные раз­ра­бот­ки в обла­сти пере­ра­бот­ки вто­рич­ных продуктов.

Неужели если вопло­тить всё это в жизнь, у нас будет «как в Германии»? Почему всё не так про­сто, рас­ска­зы­ва­ет член экс­перт­но­го сове­та Партии пря­мой демо­кра­тии Евгений Русак:

Данные РБК, с одной сто­ро­ны, выгля­дят очень убе­ди­тель­ны­ми. С дру­гой сто­ро­ны, давай­те быть чест­ны­ми: когда мы гово­рим, что боль­шин­ство стран ЕС «пере­ра­ба­ты­ва­ют свой мусор», име­ет­ся в виду не толь­ко факт, что мусор реаль­но исполь­зу­ет­ся как втор­сы­рьё, но и что он пере­ра­ба­ты­ва­ет­ся в энер­гию, то есть про­сто сжи­га­ет­ся на ТЭС. И тут Германия впе­ре­ди пла­не­ты всей: так она «пере­ра­ба­ты­ва­ет» до 75% сво­е­го мусо­ра, кото­рый «может быть под­верг­нут пере­ра­бот­ке». Ещё до момен­та, когда Китай пере­крыл свои гра­ни­цы для экс­пор­та мусо­ра, имен­но Германия при­спо­саб­ли­ва­ла свои элек­тро­стан­ции под сжи­га­ние мусо­ра, но это если рас­смат­ри­вать некие общие циф­ры по неко­му услов­но­му мусору.

Если же гово­рить кон­крет­но о пред­на­зна­чав­шем­ся для пере­ра­бот­ки пла­сти­ко­вом мусо­ре со все­го мира и посмот­реть на его рас­пре­де­ле­ние по зонам ути­ли­за­ции, ока­жет­ся, что толь­ко око­ло 7% посту­па­ло на пере­ра­бот­ку, 51% (по неко­то­рым оцен­кам — 56%) отправ­ля­ли в Китай, а осталь­ное — в раз­ви­ва­ю­щи­е­ся стра­ны Африки и Юго-Восточной Азии на поли­го­ны. Это дан­ные при­ро­до­охран­но­го депар­та­мен­та ООН.

А ведь суще­ству­ет еще и элек­трон­ный мусор, даже более опас­ный, чем пла­стик. Хоть он и состав­ля­ет все­го 2−5% от про­из­во­ди­мых в раз­ви­тых стра­нах быто­вых отхо­дов, но в его соста­ве не толь­ко раз­лич­ные хими­че­ские эле­мен­ты, но и тяже­лые метал­лы. И тут мы стал­ки­ва­ем­ся с циф­ра­ми, кото­рые могут при­ве­сти в заме­ша­тель­ство любо­го. По дан­ным ООН, раз­ви­тые стра­ны еже­год­но про­из­во­дят более 50 мил­ли­о­нов тонн элек­трон­ных отхо­дов. Еще при­мер­но столь­ко же про­из­во­дит­ся в стра­нах тре­тье­го мира, и толь­ко око­ло 23% от это­го опас­ней­ше­го в мире хла­ма пере­ра­ба­ты­ва­ет­ся в соот­вет­ствии с хоть какими-то эко­ло­ги­че­ски­ми нор­ма­ми. Большая же часть выво­зит­ся в Гану, на Филиппины, в Нигерию, в Сомали, в Бангладеш, в Кению, в Гвинею, в Индию и еще в несколь­ко стран, с кем над­на­ци­о­наль­ные кор­по­ра­ции смог­ли дого­во­рить­ся. Конечно, Базельская кон­вен­ция по кон­тро­лю за транс­гра­нич­ной пере­воз­кой опас­ных отхо­дов, всту­пив­шая в силу в 1989 году, запре­ща­ет экс­пор­ти­ро­вать отхо­ды элек­тро­ни­ки даже с целью ути­ли­за­ции. Ее под­пи­са­ли 166 стран, но соблю­да­ют, к сожа­ле­нию, еди­ни­цы. Большая часть наци­о­наль­ных пра­ви­тельств заклю­ча­ют дого­во­ры с кор­по­ра­ци­я­ми, а те нахо­дят лазей­ки, что­бы обой­ти меж­ду­на­род­ные запреты.

Нам посто­ян­но при­во­дят в при­мер циф­ры по ЕС и дру­гим раз­ви­тым стра­нам. Понятно, что России нуж­но пере­ра­ба­ты­вать свой мусор, вво­дить свои тех­но­ло­гии и наработки.

Одна из серьез­ней­ших про­блем пере­ра­бот­ки отхо­дов – это био­сы­рье. На мно­гих евро­пей­ских ком­плек­сах, постро­ен­ных 8–10 лет назад, био­сы­рье про­сто смы­ва­ет­ся в поч­ву, как бы на уни­что­же­ние. А в Германии исполь­зу­ет­ся мест­ная тех­но­ло­гия, бази­ру­ю­ща­я­ся еще на наших совет­ских раз­ра­бот­ках. Много лет назад она была про­да­на в ГДР, и с тех пор в Германии, да и вооб­ще в Европе, поряд­ка 60% тех­но­ло­гий рабо­ты с поч­вой – наши.

Стоит поду­мать и об исполь­зо­ва­нии уже име­ю­щих­ся у нас тех­но­ло­гий, и о том, как сде­лать исполь­зо­ва­ние втор­сы­рья выгод­ным. Сейчас все гово­рят, что надо сно­ва начать при­ни­мать бутыл­ки, маку­ла­ту­ру и про­чие вто­рич­ные отхо­ды, как это было в СССР. Раньше тех­но­ло­гия изго­тов­ле­ния стек­лян­ной бутыл­ки была доста­точ­но слож­ной и доро­гой, поэто­му про­ще было выку­пить тару обрат­но, чем изго­то­вить новую, а сами бутыл­ки были однотипными.

Сегодня тех­но­ло­гии шаг­ну­ли дале­ко впе­ред, и про­из­вод­ство новой бутыл­ки сто­ит в разы дешев­ле, чем рас­хо­ды на сбор, транс­пор­ти­ров­ку, очист­ку исполь­зо­ван­ной тары. Сейчас в пере­ра­бот­ку отправ­ля­ет­ся битое стек­ло, тон­на кото­ро­го (при­мер­но 6 тысяч буты­лок) сто­ит 4 тыся­чи руб­лей. Если отнять из этой сум­мы про­из­вод­ствен­ные затра­ты, то мы полу­чим сто­и­мость при­ём­ки одной бутыл­ки – при­мер­но 40 копеек.

Для срав­не­ния: в совет­ское вре­мя за сда­чу одной стек­лян­ной бутыл­ки мож­но было полу­чить при­мер­но 20 копе­ек и купить на эти день­ги бухан­ку хле­ба, кото­рая сто­и­ла 15 копе­ек. Исходя из наших рас­че­тов, сего­дня для покуп­ки одной бухан­ки хле­ба сто­и­мо­стью 30 руб­лей необ­хо­ди­мо сдать 75 буты­лок. Разве это кого-то заин­те­ре­су­ет? Стимулировать людей к сда­че исполь­зо­ван­ной тары мож­но толь­ко в том слу­чае, если эко­но­ми­че­ская выго­да (даже совсем неболь­шая), будет покры­вать затра­чи­ва­е­мые ресур­сы. Над этим еще пред­сто­ит работать.